ВерховинаСказка про немую царевну
Жил в одном селе бедняк, и было у него ни много ни мало — двенадцать детей, да еще и тринадцатый родился. Ну, раз родился, надо крестить. Обошел бедняк все село, а кума так и не нашел: было в селе всего тринадцать дворов, и чуть не в каждом дворе у бедняка уже были кумовья.
До соседнего села не близкий путь, но все ж таки пустился человек в дорогу, а младенца взял на руки. Застала его ночь в дороге.
Заночевал в чистом поле.
Среди ночи слышит неподалеку стук. Не долго думая, взял дочку на руки и пошел на тот стук. Видит: стоит у дороги хата. Заглянул в окошко, а там старая бабка колотушкой то по одной, то по другой стене бьет.
Заходит бедняк в хату.
— Доброго здоровья, кума.
— И тебе, кум, доброго здоровья.
— Принес я дочку крестить.
— Ладно, только после крестин отдашь дочку мне. За это я тебя богатым сделаю.
Подумал, подумал бедняк, смекнул, что у него и так детей хватает, и согласился отдать дочку.
— Ну, теперь иди домой, — говорит ему кума.
К утру добрался до своей хаты, а там его жена встречает:
— Готовь, муженек, столы для гостей: в кладовой у нас всего полно. Я буду печь да варить, а ты иди зови кумовьев в гости.
Побежал бедняк созывать кумовьев на крестины. А кумовья над ним смеются, знают, что у него дома хоть шаром покати.
А бедняк отвечает:
— То уж не ваше дело, куманьки, откуда у меня что взялось. Вы приходите.
Окрестили дочку Марией, принесла ее кума из церкви. Начался пир, наелись кумовья досыта, напились допьяна. Удивляются: откуда у бедняка столько всего взялось.
Отпировали, стал бедняк новую куму провожать, она и говорит на прощанье:
— Как исполнится крестнице двенадцать дней, принеси ее на то место, где меня повстречал. Я тебе все дам, что обещала. Дам еще и такое зеркало, в котором ты всегда будешь дочку видеть, что она делает, где живет.
С тем и пошла.
Настал двенадцатый день, взял бедняк дочку и пошел к куме. Видит, на месте хаты большой куст, а под кустом кума.
Подал ей бедняк дочку, а она ему — зеркало. На прощанье сказала:
— Будешь отныне лекарем, будут тебя к себе звать самые важные паны. Так запомни: если увидишь меня у больного в ногах — берись его лечить. А ежели я в головах стану — и не пробуй. Теперь же иди домой, да пока не пройдешь полверсты, не оглядывайся.
Не выдержал все же человек, оглянулся раньше времени. Видит: там, где кума сидела, взметнулось к небу пламя, и в том пламени исчезли и кума и дочка.
Испугался бедняк. Смотрит в зеркало, видит: живет его дочка в прекрасных палатах, вокруг тех палат ограда, цветники, каких нигде и не видано. А в палатах столько комнат, сколько дней в году, и у каждой комнаты свое назначение, у каждой на двери написано, что она может дать человеку. На одной двери надпись: «Мне нужна обувь!» Бедняк и скажи:
— Нужно, мол, мне столько-то пар сапог и башмаков.
Откуда ни возьмись, перед ним куча обуви.
На другой двери написано: «Мне нужна одежда!» Выпросил человек и одежду себе и детям.
Росла, росла девочка, вот уж и девушкой стала. Пошла по палатам ходить, комнаты смотреть. Старуха, крестная, ей и говорит:
— Только не согреши, — все твое будет: и палаты, и ограда. А согрешишь смертью уморю и тебя и отца.
Тем временем отец девушки лечил важных панов, брал с них хорошие деньги и разбогател.
А Мария все растет, и минуло ей шестнадцать лет. Водит ее старуха по усадьбе, по палатам, все показывает. Каждое утро бывает с крестницей, а потом пропадает неведомо куда. Не знает девица, куда бабка пропадает, и очень это ей интересно узнать.
Вот уж во всех комнатах побывала Мария, только в одну ей нет ходу: запретила туда старуха даже заглядывать. Девушка и подумала:
— Наверное, она там что-то от меня прячет. Дай загляну и узнаю.
Пробило одиннадцать, исчезла крестная, а девушка бегом к той комнате, в которую старуха заходить запретила. Видит Мария, дверь неплотно прикрыта, и заглядывает в щелочку. А в той комнате стоит бочка крови, а в той крови старуха купается, вся красная, только зубы белеют.
Насмерть перепугалась девушка, поняла, что великий грех совершила. Быстро-быстро побежала к той комнате, из которой можно было попов вызвать, и попросила, чтобы двенадцать попов взяли с нее клятву никому не рассказывать про то, что она в запретной комнате видела.
В двенадцать часов выглянула во двор, а там старуха щепки собирает. Спрашивает девушку:
— Что ты, Мария, в той комнате видела?
— Ничего я, бабуся, не видала, я там и не была.
— Дважды еще я тебя спрошу, а не ответишь, — отнесу тебя в пустые горы на поживу зверью. И отца разорю, нищим сделаю.
— Нет, не была я там и ничего не видала! И в третий раз — тот самый ответ. Подхватила тогда старуха крестницу на плечи, поднялась в воздух и полетела с ней над высокими половинами, над густыми лесами. Опустилась на полянку, сняла с девицы платье, оставила голую.
— Ни с кем, кроме меня, не должна ты говорить, — так приказала и улетела.
Осталась девушка одна. Онемела. Нашла себе приют в старом дуплистом буке, живет, кормится травой, кореньями да дикой ягодой.
Раз собрался царевич с министрами на охоту. Приехали они в лес, проголодались и сели на полянке пообедать. А пес учуял что-то, забеспокоился.
Царский сын говорит министру:
— Отрежь собаке хлеба и мяса.
Отрезал министр хлеба и мяса, дал собаке. Пес взял и отнес в то дупло, где девушка жила. Вернулся и снова жалобно глядит, точно есть просит.
— Чего это пес так жалобно глядит? — удивился царевич и велел опять дать собаке и хлеба и мяса. Пес опять все унес в дупло. Так было и в третий раз, только тут царевич подкрался следом за собакой. Нашел в дупле девушку, да такую красавицу, какой никогда не встречал. Спрашивает царевич:
— Кто ты и чья будешь?
Девушка ни слова в ответ, и догадался царевич, что она немая. Вернулся к министрам, приказал привезти из дворца платье и никому ничего не говорить.
Привезли платье, стали девушку одевать. Она сперва перепугалась, а потом ничего. Как стемнело, повезли ее во дворец так, чтобы никто не видел. Поместил царевич девушку в комнате, куда, кроме него, никому допуска не было.
Часто он в эту комнату захаживал, красавицей любовался, а там и жить с ней начал, как с женой. Когда девушка затяжелела и уже ничего нельзя было скрыть, созвал царевич всю царскую дворню и задает такой вопрос:
— Могу ли я себе взять то, что в своем лесу нашел?
— Можешь, — отвечают.
Тут царевич вывел девушку и всем показал. Царица сильно разгневалась, что сын, не спросясь, женился, взял жену без роду без племени да к тому еще и немую.
Но царевич был характера твердого. Жил себе с женой и дальше.
Приспела пора Марии рожать. Родила она прехорошенького мальчика. А ночью старуха, крестная ее мать, усыпила всех, кто жил в царских палатах, прилетела к роженице и спрашивает:
— Скажи мне, что ты видела в комнате?
— Я там не была и ничего не знаю.
— Еще раз спрашиваю, Мария! Не скажешь — заберу твоего ребенка, тогда муж убьет.
Но Мария так ничего и не сказала.
Старуха забрала ребенка, а матери вложила в руки нож в губы кровью вымазала.
Проснулись люди, глядь — ребенка нет, а у роженицы нож в руках и губы в крови. Решили, что мать съела сына, и бегут скорей царевичу рассказывать. Только он ничего жене не сделал, очень уж сильно ее любил. Живут они дальше. Снова жена царевича затяжелела. И когда пришло ей время рожать, царский сын поставил везде стражу: возле жены, по коридорам, у дверей. А старуха снова явилась, всех усыпила, подошла к роженице и спрашивает:
— Что ты в той комнате видела? Не ответишь — я и это дитя заберу.
Мария и тут ничего не сказала. Старуха ей губы кровью вымазала, в руки нож вложила, а сама с ребенком скрылась. Сторожа проснулись, видят: спит женщина, на губах — кровь, в руках — нож, а ребенка нет. Побежали, рассказали царевичу.
Тут уж не мог ей царевич простить. Собрал министров на совет и решили: нужно эту женщину казнить.
Сложили большой костер, на костре поставили Марию. Но царевич все же сильно ее жалел: позвал он музыкантов, чтобы играли жалостно, как на похоронах.
Когда разожгли костер, закрутился вдруг в небе вихрь, надвинулась черная туча. Ползла туча все ниже и ниже, а когда опустилась совсем низко, вышла из нее старуха и спрашивает жену царевича:
— Скажи же, Марийка, что ты в моей комнате видела?
— Ничего я там не видала.
Услышали этот разговор люди.
Еще два раза спрашивала старуха, а потом и говорит:
— Забирай своих детей! — и вывела из тучи сыновей Царевича.
— Ну, Марийка, твои и палаты и усадьба! Вот тебе ключи, и живи, как тебе нравится, — сказала старуха и поднялась вместе с тучей.
Мария, царевич и дети вернулись домой и устроили большой пир.
С того дня жена царевича стала говорить, как и всякая женщина.
